Иоанна Хмелевская - Книга про еду [Моя поваренная книга]

Одна семья получила посылку из Соединённых Штатов. Среди прочего был в ней какой-то порошок в очень красивом пакете, скорее всего желанный супчик, что же ещё? Понюхали: запаха, правда, аппетитного не почувствовали, но, поскольку все семейство пребывало в глубочайшем гриппе, ему, то есть гриппу, и приписали невозможность определить по запаху содержимое пакета. Сварили супчик и съели. Ничего страшного не произошло, хотя супчик был не очень вкусным… А вскоре пришло-таки из-за океана припозднившееся письмо. Оказывается, польским родичам прислали прах скончавшегося дедушки, который перед смертью завещал похоронить себя в родной земле.

Так вот, как раз этот случай — чистая правда, вовсе никакой не анекдот. Надо сказать, варшавские родственники так никогда и не признались американской родне, что съели дедушку.

Вот что может наделать насморк!

Мужчина в кухне — это совершенно особый раздел в поваренной книге. Наверное, логичнее было бы поместить его на букву "М", но там у меня фигурирует Мясо, а мужчина все же создание несъедобное.

Знала я одного — человек взрослый, образованный и даже женатый. Но когда обстоятельства заставили его лично заваривать чай, он сделал это следующим образом: насыпал в заварочный чайник немного чаю, залил холодной водой из-под крана и поставил на огонь, чтобы закипело. Результат эксперимента остался неизвестен, поскольку чайник лопнул в самой начальной стадии.

Родная моя тётка лежала больная и попросила супруга, моего дядюшку, заварить ей травку, подробно объяснив, как это делается. Тот внимательно выслушал инструкции, а потом надолго исчез в кухне. Тётка вся извелась, а он никак не возвращался. Наконец явился измученный и, явно сдерживая себя, сухо произнёс:

— Шесть стаканов уже лопнуло. Продолжать или как?

Один муж вернулся домой в отсутствие жены и съел то, что обнаружил в холодильнике. Это был муж покладистый и обычно непривередливый, однако на сей раз не утерпел и, когда жена вернулась, робко упрекнул её:

— Знаешь, я перекусил салатиком, в холодильнике нашёл. Какой-то он у тебя пресный получился, пришлось подсаливать.

Ещё бы не пресный! Это был не салатик, а фруктово-овощная косметическая масочка, загодя приготовленная женой.

Кстати, о косметике. Одна из моих знакомых изготавливала питательные косметические кремы по заказу фирмы в бывшем Советском Союзе. Кремы, замечу, просто отличные. Вот хотя бы крем для рук. Он настолько превосходил по своим качествам все прославленные иностранные, что его совершенно невозможно было достать и все за ним охотились. В Советском Союзе охотились, у нас его вообще не продавали, знакомая не имела права продавать. Вот почему все окружение этой умелицы всячески подлизывалось к ней, чтобы получить в подарок остатки от каждой высылаемой партии, так называемые отходы от экспорта. Ну и одна из знакомых этой бабы явилась к ней слишком рано, та ещё не успела экспортные отходы закатать в тюбики.

— Ничего-ничего, не беспокойся! — вскричала любительница косметики. — Я возьму в таком виде, как есть.

Схватила миску крема для рук, с торжеством принесла домой, поставила на кухонный стол и опять куда-то убежала.

А тут из школы пришёл двенадцатилетний сын (кто скажет, что не мужчина?).

Вечером, когда они с родительницей наконец встретились, парень не дал ей раздеться, сразу накинулся с претензиями:

— Ты у меня, мать, совсем разучилась готовить, крем совершенно несладкий, ел без всякого удовольствия.

Мать в ужасе бросилась в кухню и обнаружила в миске жалкие остатки драгоценного косметического снадобья.

К чести последнего следует заметить, что он абсолютно не сказался на здоровье сына.

Случилось моему собственному отцу остаться на какое-то время в доме одному, с собакой. Встал вопрос пропитания. Пропитать себя отец как-то ухитрялся, с собакой было: сложнее. Он вспомнил, что мы её кормили макаронами.

Кое-что из кулинарных премудростей отцу было известно, например тот факт, что сухие продукты (скажем, горох) следует предварительно замочить. Макароны плавали в воде 24 часа, после чего были сварены. Собака решительно отказалась это есть.

Раз уж мы добрались до отца, самое время поговорить о горохе.

Не надейтесь, никаких гороховых рецептов я вам давать не собираюсь, что вовсе не означает, будто мне никогда в жизни не приходилось варить горох. Салаты овощные с мясом готовила, значит, и горох варила, раза два уж точно. Но о салатах я расскажу в нужном мессе, пока же о горохе. Об отцовском горохе, память о котором осталась на всю жизнь.

Вернувшись однажды из школы, я вдруг почувствовала дома какой-то неприятный запах. И эта вонь с каждым днём становилась сильнее. Она крепчала, набирала силу и распространялась по всей квартире. А главное, была ни на что не похожа.

Вскоре воняло уже по-страшному, и все ломали голову, что же это значит. Мы с матерью обыскали всю квартиру, все шкафы; ванную, кухню, уборную обследовали с особой тщательностью. Подозрение пало на соседку, ту самую, что жарила картофельные дранцы на олифе. Обнюхали соседку и её квартиру — все в порядке. Нет, не она.

Меж тем вонь усилилась до такой степени, что в квартире уже невозможно было находиться. Не знаю, чем бы все это закончилось, если бы матери не понадобилось послать меня в погреб. Зачем — не помню, да это и не имеет значения.

Значение имело то, что ключ от погреба всегда лежал на маленькой полочке в прихожей, прямо над входной дверью. Полезла я за ним, и вонь прямо с ног сбила. Я мужественно схватила-таки ключ и при этом задела какую-то небольшую стеклянную банку, засунутую в самый угол.

Это был сваренный отцом горох, приманка для рыбы. Заготовил он его втайне от матери, очень не одобрявшей рыболовной страсти отца, а потом и сам о нем забыл, причём до такой степени, что даже отвратительное зловоние не вызвало у него никаких ассоциаций. Я же благодаря этому случаю узнала, на что способен варёный горох, оставленный необдуманно в укромном и теплом месте.

Читайте спокойно, в отличие от предыдущего блюда тут ничего смердящего и вонючего не будет, совсем наоборот.

Дело было ещё во время оккупации, под самый конец войны, когда фронт остановился на Висле. Деревенская местность, где мы тогда жили, кишела от скопища немецких войск, заполонивших все вокруг. Событие, о котором пойдёт речь, я уже описала в своей «Автобиографии», но ничего, повторю, ибо с едой здесь прямая связь.

Ни с того ни с сего в нашу кухню прибежал немецкий солдат и чего-то потребовал от нашей кухарки. Тогда говорили «кухарка», а не «домработница», как стали потом называть прислугу. Солдат не говорил по-польски, девушка по-немецки, каждый изъяснялся на своём родном языке, и понять друг друга они не могли. Немец махнул рукой, огляделся, схватил самую большую и красивую кастрюлю и убежал с ней.

Кухарка помчалась жаловаться моей матери:

— Проше пани, прибежал шкоп[5] и украл самую лучшую нашу кастрюлю. Ту большую, красную!

— Что теперь делать, пусть подавится! — отреагировала хозяйка, поставив на кастрюле крест.

И совершенно напрасно! Назавтра опять заявился этот немец и принёс кастрюлю, полную свежего горохового супа!

Мать, ненавидящая немцев, велела кухарке немедленно вылить немецкое угощение, но тут мы все трое дружно запротестовали: кухарка, я и наша собака. Отца не было, он скрывался от немцев в лесах.

Мы с кухаркой сначала осторожненько попробовали грохувку — интересно, чем эти шкопы питаются? А потом набросились и слопали все до капельки, не забыв и собаку. Ели, давясь от жадности.

Никогда потом я не едала такой вкуснятины! Не раз просила я мать сварить мне такую грохувку. Моя мать, известная своими кулинарными способностями, очень хотела мне угодить и пыталась создать подобный шедевр — не получалось. А уж к каким только кулинарным хитростям она не прибегала! Испробовала самые разные копчёности, добавляла для вкуса всевозможные приправы, выбирала самый лучший горох, то свежий, то сухой, — все напрасно. Желаемой амброзии ей так и не удалось создать.

В конце концов она пришла к выводу, что все дело в какой-то особой немецкой тушёнке, и прекратила попытки, потому что достать эти консервы было невозможно. Они исчезли одновременно с «непобедимой» армией.

К гороховому супу, особенно протёртому, как известно, очень подходят греночки.

Обычно хозяйки делают греночки в духовке, во всяком случае все нормальные домохозяйки. Нормальной домохозяйкой мне довелось быть не больше двух раз в жизни. И по очень простой причине: или я устраивала званый вечер, и в таком случае духовка была занята другим, более важным блюдом, — скажем, мясом, или я пекла в ней печенье. А если же я готовила обычный обед, было не до духовки, с ней возиться — себе дороже.